Образ контролирующего лица компании ассоциируется с тем, кто обладает властью над хозяйствующим субъектом через функции управления, руководства, регулирования, наблюдения с целью проверки соответствия наблюдаемого состояния объекта желаемому и необходимому состоянию в рамках принятых контролирующим лицом решений.
Пришедшая в современное общество концепция рождения юридического лица как самостоятельного субъекта права берет начало в римском праве. Результатом постоянного развития концепции юридических лиц стало формирование фундамента юридического лица – теории ограниченной ответственности, которая в свою очередь способствовала бурному развитию общественных отношений в экономической сфере. Ограниченная ответственность привлекла капиталы в развитие бизнеса.
Однако со временем применение теории ограниченной ответственности стало причиной перекосов в экономическом обороте, вызванных злоупотреблением со стороны недобросовестных компаний (в частности со стороны их участников) возможностями ограниченной ответственности, что стало причиной нарушений прав кредиторов. В связи с этим у законодателя и правоприменителя появилась новая задача – обеспечить баланс интересов самого юридического лица и его кредиторов, тем самым сохранить стабильность оборота и создать максимальную защищенность общества от недобросовестных компаний. Решить такую задачу законодатель и правоприменители пытаются еще с начала ХIХ века через «возврат» от ограниченной ответственности юридического лица к ответственности лица, имеющего прямой собственный интерес в развитии корпорации и осуществляющего контроль за ее деятельностью.
Обеспечить такой баланс интересов стало возможным благодаря формированию «встречной», «противовесной» по отношению к теории ограниченной ответственности теории «снятия корпоративной вуали». Суть последней заключается в том, что зарубежный законодатель допускает возможность отступления от принципа ограниченной ответственности в случае злоупотребления правом со стороны недобросовестной компании и возложением обязанности на участников компании возместить кредиторам имущественные потери.
Применяется теория «вскрытия корпоративной вуали» в зарубежных порядках с большой избирательностью. Для применения доктрины недостаточно факта контроля над компанией, для снятия вуали необходимо установить факт присутствия обмана, правонарушения со стороны контролирующего лица. Суд не может по своему усмотрению нивелировать принцип самостоятельности юридического лица и ограниченной ответственности его участников и применяет доктрину только в исключительных целях, когда подконтрольное лицо лишается своей самостоятельности и используется для незаконных целей.
В национальном законодательстве пытаются решить проблему злоупотреблений, допускаемых контролирующими лицами через привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности в случае недостаточности средств для расчетов к кредиторами.
Однако в чистом виде субсидиарной такую ответственность назвать достаточно проблематично, поскольку контролирующее лицо несет большую ответственность за свои собственные неправомерные действия, чем за действия должника. В таком случае имеются все основания утверждать, что эта ответственность скорее деликтная, нежели субсидиарная. В то же время ее трудно назвать чистой формой деликта, так как она наступает только в случае, когда у должника не оказалось (точнее сказать не осталось) достаточно имущества для удовлетворения требований кредиторов. Кроме того, объем ответственности ограничивается размером оставшихся непогашенных требований.
В соответствии с нормами статьи 61.11 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», устанавливающей субсидиарную ответственность за невозможность полного погашения требований кредиторов вследствие действий или бездействий контролирующих должника лиц, можно допустить, что наступает деликтная ответственность, возникающая из абсолютно самостоятельного основания (действие или бездействие контролирующего лица), нежели субсидиарной (дополнительной), возникающей из обязательств непосредственно основного должника, то есть в случае, когда основное (договорное) обязательство не исполнено основным должником либо когда он совершил деликт и субсидиарный должник привлекается именно к субсидиарной ответственности по обязательствам основного должника. Имеются все основания утверждать, что контролирующее лицо в данном случае несет ответственность за свои собственные действия, а не за действия должника.
Данный подход находит свое подтверждение и в работе М.И. Кулагина[1], который отмечал, что применительно к ответственности руководителей и лиц, использующих юридическое лицо для собственной выгоды «законодатель преследует цель не столько даже компенсировать таким образом ущерб, причиненный кредиторам юридического лица, сколько наказать истинных виновников финансового краха».
В тоже время, существуют отличия субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц от общепринятого механизма деликтной ответственности, при котором возмещения вреда требуется в полном объеме лицом, причинившим его. В то время как субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц наступает только в случае, когда у должника не оказалось достаточно имущества для удовлетворения требований кредиторов да еще и в ограниченных размерах (в расчет принимаются требования кредиторов, включенные в реестр требований кредиторов, а также заявленных после закрытия реестра требований кредиторов и требований кредиторов по текущим платежам, оставшихся не погашенными по причине недостаточности имущества должника).
Как указывают А.В. Егоров и К.А. Усачева: «Субсидиарная ответственность привязывается не к оценке того вреда, который причинило виновное лицо, а к математическому подсчету разницы между активами и пассивами. Казалось бы, подход субсидиарной ответственности более простой, чем подход деликтного права. Но на деле он приводит к несправедливым результатам».
В тоже время статья 61.20 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) предусматривает возможность привлечения контролирующих лиц к возмещению убытков, в части, не покрытой размером субсидиарной ответственности. В связи с чем, злободневным становится вопрос разграничения применения норм о возмещении убытков и норм о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц.
Возвращаясь к основной идее сохранения балансов интересов сторон в экономической сфере через уравновешивание ограниченной ответственности участников путем применения теории «прокалывания корпоративной вуали», напрашивается вывод, что субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц выступает лишь приблизительным аналогом доктрины «снятия корпоративной вуали».
Аналогичного мнения придерживаются такие авторы, как А.В. Егоров и К.А. Усачева.
Возможно, со временем у субсидиарной ответственности сформируется своя собственная природа возникновения. А на сегодняшний день она вызывает много вопросов, на которые пока нет ответов.
ЛИТЕРАТУРА
- Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства- неудачный эквивалент западной доктриныснятия корпоративного покрова // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2013. №12. С.23
- Кулагин М.И. Избранные труды по акционерному и торговому праву. 2-е изд., испр.М.: Статут, 2004. С. 200.
- Мифтахутдинов Р.Т. Эволюция института субсидиарной ответственности при банкротстве: причины и последствия правовой реформы. Закон. №5. 2018. С. 5.
- Покровский С.С. Субсидиарная ответственность: проблемы правового регулирования и правоприменения // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. N 7. С. 98 – 129; Прус Е.П. Указ. работа. С. 16; Савиных В.А. Субсидиарная ответственность: экономическое содержание и правовая сущность // Вестник ВАС РФ. 2012. N 12. С. 59 – 69; и др.
- Суворов Н. Об юридических лицах по римскому праву. М., 1900, С. 6-7.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» // Российская газета. 2017. № 297.
- Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (ред. От 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.