В настоящее время высокий уровень преступности, требует все чаще использовать такие уголовно-процессуальные средства, как меры пресечения.
Необходимость применения ограничений оправдывается самим ходом решаемых по уголовному делу задач, например, необходимостью раскрыть преступление, изобличить виновного, привлечь изобличённых к ответственности и т.д.
Основной задачей мер пресечения является соблюдение баланса между ограничением прав, свобод, интересов участников производства и параллельно осуществлением итоговой цели правосудия.
О важности надлежащего применения мер пресечения также говорит Пленум Верховного суда Российской Федерации в своем постановлении от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» [1].
Одной из проблем применения мер пресечения принимаемых по решению суда является то, что уже на этапе предварительного расследования судье приходится предрешать вопрос о виновности лица, т.е. ознакомившись с предоставленными следователем документами и по своему внутреннему убеждению он делает вывод о том, стоит ли применять данную меру пресечения в отношении лица. Таким образом в конечном итоге этот же судья будет рассматривать дело по существу.
Иное заставляет предположить, что суд уже сформировал неблагоприятное мнение по делу обвиняемого до рассмотрения дела по существу, что объективно обосновывает сомнения в беспристрастности судьи не только у подсудимого, но и у всех других лиц. Тем самым не обеспечивается соблюдение гарантий объективности, независимости и беспристрастности суда, для которого принятие решения.
Первая часть проблемы касается тезиса об «активности суда», и здесь есть два момента: во-первых, проявление судом инициативы в принятии решения применения меры пресечения и, во-вторых, его активность в доказывании, т.е. поиске, обоснования своего решения во время судебного заседания, предметом которого является разрешение вопроса о применении меры пресечения.
Вторая часть, вытекает из независимости / беспристрастностью суда, так и с правильно понятой активностью суда, связана с критериями отвода судьи недопустимостью рассмотрения и разрешения одним и тем же судьей вопросов, определяющих производство по делу. В свою очередь Зайцев А. О. считает, что активность без пристрастности – вот идеальная модель поведения суда. [2, с. 196].
Относительно состязательности и запрете на выполнение функции обвинения. Можно сказать, что на суде лежит ответственность за принятие окончательного решения по делу, и он должен обеспечить надлежащие условия для достижения цели уголовного процесса.
Конституционный Суд РФ сформулировал позицию, согласно которой решение вопроса о мере пресечения по инициативе суда не означает, что суд принимает на себя функции стороны обвинения, поскольку правовые и фактические основания для избрания меры пресечения связаны не с поддержкой, а тем более признанием, обоснованным выдвинутого в отношении лица обвинения [3].
Любое обстоятельство, которое ставит под сомнение беспристрастность судьи, должно повлечь устранение его от участия в производстве по уголовному делу.
Мы считаем данную ситуацию недопустимой и нарушающей объективность судебного решения в последующем. Одним из вариантов решения данной проблемы предлагается введение ранее существующей нормы в УПК РФ, которая не допускала участия судьи в рассмотрении уголовного дела, если он в ходе досудебного производства принимал решение о применении к обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения в виде заключения под стражу. Даже если возникает другая проблема в виде нехватки судей.
Запрет определенных действий имеет проблему регламентации, где ч.1 статьи 97 УПК РФ устанавливает, что можно применить только одну меру пресечения, а ч. 1.1 статьи 97 УПК РФ позволяет применять данную меру в совокупности с другими. Попова И. П. также выделяет данную проблему и говорит о важности устранения противоречий. [4, с. 82].
На наш взгляд существует проблема в определении понятия «заслуживающее доверие лицо», потому как при разных подходах, следователем и дознавателем используются совершенно субъективные критерии. Мы придерживаемся точки зрения Закомолдина А. В., который обозначает 5 обязательных критериев для таких субъектов. [5, с. 99].
В заключение хотелось бы отметить, что законодателю постоянно необходимо нивелировать и совершенствовать уголовно-процессуальные нормы, особенно по вопросам, от которых будет зависеть будут ли нарушены права и законные интересы людей посредством ведения уголовного преследования.
Список используемой литературы
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» (в ред. от 11.06.2020) // Бюллетень Верховного суда РФ. – 2014. – № 2. (дата обращения: 11.04.2024).
- Зайцев А. О. К вопросу об объективности и беспристрастности суда при принятии решения о заключении лица под стражу (международные стандарты и Российская практика // Вестник Том. гос. университета. 2016. № 408. С. 195-206.
- Постановление Конституционного Суда РФ "По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан от 22.03.2005 г. № 4-П // Доступ из СПС «Консультант плюс» (дата обращения: 15.04.2024).
- Попова И.П., Вастьянова О.Д. Запрет определенных действий: Актуальные проблемы // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2019. №2. С. 79-84.
- Закомолдин А. В. Личное поручительство в системе мер пресечения: проблемы правоприменения // Вестник Самарской гуманитарной академии. 2018. № 1. С. 98-102.